Анепедия

N 3: Рассказ про пионеров, советский черный
'Зарница'!!!
Для взрослых это просто 'военно-патриотическая игра'. А для ребят это гораздо больше - войнушка! Поэтому у всех детей пионерлагеря 'Чайка', построенных на футбольном поле в ожидании сигнала к началу игры, горели от радости глаза.
Сейчас начнется! Руководство лагеря тоже постаралось сделать все торжественно и красиво, ведь на открытии игры пришли родители, руководство ГОРОНО, а, кроме того, - и сам директор танкового завода, сын которого был председателем первого отряда. Только у одного директора пионерлагеря Василия Степановича, стоявшего вместе со всем руководством на трибуне, на душе было тревожно... Вообще-то Василий Степанович был старшим бухгалтером планового отдела и давно метил в начальники, и прилагал к этому все усилия. Тем более, что старый начальник в этом году должен был уйти на пенсию. А пока руководство завода сослало Степаныча на лето в пионерлагерь - мол, с детьми справишься, значит и отдел потянешь! На поле тем временем перед пионерами с напутственным словом выступал старший воспитатель Виктор Тимофеевич. Вопрос о преемнике начальника планового отдела должен был решиться на днях, и жена Степаныча, не утерпев и пользуясь его отсутствием, пошла прояснить будущее к гадалке. Гадалка предсказала странные вещи... Воспитатель закончил свою занудную, но идеологически выдержанную речь. На поле вышел физрук Гена с ракетницей в руке, для того чтобы дать сигнал к началу игры, по которому первый отряд должен был двинуться в лес для занятия оборонительных позиций. Гадалка сказала, что Василия Степановича ждут казенный дом, пустые хлопоты и недальняя дорога. И еще, предсказала гадалка, неприятности Василию Степановичу принесут дерево и конь. Их и надо было избегать. Все это сообщила озабоченному директору буквально перед самым построением его супруга, приехавшая на выходные в пионерлагерь. Степаныч осторожно обернулся. Дерева сзади не было, а стояла там металлическая мачта с прожектором наверху, освещавшим по вечерам футбольное поле. "Надо будет лампочку поменять..." - подумал директор и повернулся назад. Вверх взлетела красная ракета.
Первый отряд, сохраняя строй, в ногу и под аплодисменты зрителей, побежал на свои позиции в близкий лес. Впереди бежала, колыхая большой грудью под белой блузкой, старшая пионервожатая Зина. Вся мужская половина зрителей, затаив дыхание, смотрела на старт игры... "Дерево и конь..." - озадаченно думал Василий Степанович, тоже глядя на Зину, - "Какие дерево и конь?!.."
Тем временем отряд, по прежнему бегущий в ногу, вдалеке стал приближаться к забору лагеря. Неожиданно Зина и бегущие первыми пионеры, стали как-то странно и быстро уменьшаться в росте. "В окоп, что ли прячутся? Так там нет никаких окопов..." - удивился директор, когда услышал тихий голос завхоза Егорыча, стоявшего сзади:
- Блин, капец нам пришел!.. Говорил я ему, плиту бетонную надо ложить, а он - доски, доски!...
- Какие доски?! - удивленно спросил Егорыча директор.
- Деревянные, какие еще! Там ведь раньше сортир лагерный стоял, десятиочковый. А как три года назад в главном корпусе теплый туалет сделали, так этот приказали законсервировать...
- Ну?!!.. - замычал уже начинающий все осознавать Степаныч.
- Тогдашний директор сказал сортир снести, а яму досками заложить, да сверху дерном прикрыть. Я ему еще тогда говорил, что плиту надо бетонную... А он - 'На хрен нужно!.. ' Вот, видать, досочки-то за это время подгнили да наших пионеров и не выдержали...
- Что ж ты, гад, молчал?! - заревел Василий Степанович. - Все за мной!! И, стараясь не смотреть на удивленные взгляды гостей, побежал к месту пионерского провала. Всю дорогу до демаскированного сортира, кроме главной мысли, о том, что на должности начальника отдела можно поставить большой и вонючий крест, директору не давала покоя еще одна, какая-то неопределенная, но беспокойная мысль. И только когда Степаныч почти добежал до зоны бедствия, он понял, какая мысль не давала ему покоя.
Он вспомнил, что три года назад директора пионерлагеря звали просто - Иван Иванович.
Но фамилия у него была необычная - Конь... N 2: Рассказ про пионеров
Пионерская шутка

Работал я в начале 90-х вожатым в пионерлагере. В каком - говорить не буду, стыдно... И был там туалет, ничем особо не примечательный, стандартный такой дощатый загородный домик с ямой выгребной, доской с прорезанным очком, все такие знают. Но, если подойти к этому домику с тыла, там обнаруживался лючок (для ассенизационного шланга) и, если этот лючок откинуть, то можно было заглянуть внутрь и увидеть задницу посетителя, сидящего на очке. Как только пионеры это узнали, то сразу придумали такую шутку - на длинную палку одевалась набитая песком резиновая перчатка и, как только посетитель заходил внутрь, пионеры подкрадывались к туалету, откидывали люк (вонь, кстати, была жуткая), и совали эту растопыренную перчатку прямо в задницу сидящему на очке.
Жуть!!!! Я сам пал жертвой... Неописуемое ощущение , когда во время дефекации тебя хватает за задницу из пучин выгребной ямы холодная как у покойника рука!!! Я чуть не поседел!!!
Мы (вожатые) конфисковали это жуткое устройство, но однажды, крепко выпив, решили и сами разыграть эту шуточку с кем-нибудь. Спрятались в кустах, дождались посетителя и совершили все вышеописанное. Это оказалась жена начальника лагеря... Никогда не забуду как, выбив в туалете дверь, неслась по центральной аллее, путаясь в спущенных штанах и какая на бегу от страха, 100-килограммовая истошно орущая тетка, пугая приехавших на WEEK-end родителей пионеров. N 1: Рассказ про пионеров черный
Пионерская байка
Тема: Истории и рассказы
В 12 лет я была до ужаса некрасивым ребенком: очень тощий. Худющий покрытый прыщами глист в обмороке с огромной башкой и кривыми зубами. Моя мама меня сторонилась и весь пубертатный период держала меня как можно дальше от родных и знакомых, на все лето посылала меня в пионерлагерь.
Пионерлагерь состоял из клоповников с детьми, домика дирекции и пяти сортиров. Туалеты состояли из кирпичной коробки, ямы, закрывающего эту яму деревянного настила с дырками и дерьма с хлоркой. Говно с хлоркой смердели, поэтому туалеты предусмотрительно строили далеко от жилых зданий и обсаживали их кустами.
Девочки долго думали, что я мальчик ... В общем, со мной не хотели дружить. В ту фатальную ночь полуночный понос стал моим единственным спутником. Поносил весь лагерь: недоспелые фрукты, грязные руки повара и всякое гавно, которое ели пионэры с голодухи сделали свое черное дело. Дырки в тубзике были обгажены расстроенными желудками 400 человек и девочки ходили срать парами: одна срет, другая светит фонариком, чтоб первая не вляпалась в продукты распада предшественниц. Мне никто не хотел светить фонариком, поэтому в ту ночь я высирала солянку в гордом уединении; в блеклом свете фонаря были видны только очертания, и, сидя над дырой, я смирилась с тем, что уже влезла в чье - то скользкое дерьмо.
Неожиданно какая-то тень метнулась прямо на меня, я заорала, круто дернула неустойчивым корпусом, ноги проехались по чьему - то дерьму и я проскользнула в очко как хорошо смазанная пуля. Чёрт! Летучая мышь загнала меня по пояс в кучу дерьма, над головой еле-еле виднелось очко, если кто-нибудь сейчас придет срать, то состояние мое сильно ухудшится. Надо вылазить!
Через полчаса, потея и шепотом матерясь, я достала до очка руками: это, б..., было очень сложно - все твердые опоры были слизкими, как сопли! Ухватившись за края очка, я подтянулась и высунула башку: от свежего ветерка закружилась голова и я удержалась на завоеванных позициях только волей к победе. Подтянулась еще и оперлась на руки: нужно за что - то ухватиться, чтоб не сорваться. Все кругом было скользким, ухватиться можно было только за поперечную деревянную балку в полуметре от меня, я с нечеловеческими усилиями пыталась до нее достать, шипя от напряжения: - Ну ! Иди же сюда! Ссссука, дай, я до тебя достану!..
Вдруг меня ослепила яркая вспышка света, потом какой-то не то вздох, не то стон, и глухой удар - я перепугалась и... свалилась обратно. Еще полчаса - и я снова над дыркой. Так. Тянусь... Все. Я схватилась за перекладину и вылезла на бетонный пол чуть дыша от счастья. Отдышавшись, решила переть к реке отмываться.
Метрах в трех от сортира лежал директор, рядом с ним лежал разбитый фонарик – сдох что ли? Я побрела на речку, отмылась как сумела, а потом позвала людей: может и не отбросил копыта еще, спасти можно.
Утром нам сказали, что у директора случился удар, возвратился в лагерь он только под конец смены. Говорить он не мог, сидел целый день на крыльце и ему нравилось, когда к нему ходили дети. Я навещала его часто, он меня как то особенно любил - ведь именно я тогда позвала к нему людей.
На следующий год мы узнали, что перед самой смертью директор ненадолго пришел в себя . Он сказал, что той ночью он обходил территорию лагеря, неожиданно услышал странное пыхтение в туалете и открыл дверь.
На него из зловонного очка лез адский говняный лупоглазый червяк, тянул к нему щупальца и шипел:
- Ну-у-у... Иди же сюда-а.... Ссссука, дай, я до тебя доссстануууу!..
За лупоглазую обидно , конечно ....